Васька и не побежал бы за ним, нет… Он видел приговор в его глазах и понимал — всё бесполезно. Попрощался бы хоть по-человечески. Погладил на прощанье. Извинился. А так…
Ваську выгнали… Опять. Третий раз за его ещё короткую жизнь.
Не везло ему как-то, не везло. Только годик исполнился, а уже из трёх семей выбросили. Ну, как выбросили… Сперва его передавали из рук в руки. А потом…
Потом просто вынесли на улицу и, отойдя подальше от дома, опустили в мусорный бак и убежали, чтобы он не мог найти путь домой.
А он и не искал. Он всё понял. Сразу понял, по выражению лица мужчины. Жена его очень огорчилась, когда Васька поцарапал новый кожаный диван. Очень дорогой. Она и вынесла приговор…
А муж? А что муж? Он всегда и со всем соглашался. Взял под мышку годовалого кота и пошел к мусорке в соседнем дворе.
Васька и не побежал бы за ним. Нет, не побежал. Он видел приговор в его глазах и понимал — всё бесполезно. Попрощался бы хоть по-человечески. Погладил на прощанье. Извинился. А так…
Как-то не по-человечески получилось. Будто ведро с мусором высыпал! Васька вздохнул и попытался найти в мусоре что-нибудь съестное…
Перекусив старыми кусочками курицы, он выбрался и, усевшись рядом с большим зелёным баком, стал смотреть на солнце. Он щурился, но не отворачивался. От этого большого, светлого круга шло тепло. И ему очень это нравилось.
Это были последние солнечные лучи. Лучи лета посреди поздней осени. Небольшое потепление. И корочка льда растаяла. А в душе Васьки — замёрзла…
Вечер и ночь были холодными. После захода солнца ветер и мороз принялись за своё дело. Рыжий кот замерзал.
Он понятия не имел, куда идти и как прятаться, а поэтому нашел большую кучу пожухлых, рыжих листьев и, забравшись в них, свернулся клубочком…
Сперва было очень холодно, и он дрожал, но потом, когда от ветра с мокрой ледяной крошкой его рыжая шубка задубела, ему почему-то стало теплее, и дрожь прошла.
Какой-то голос в глубине нашептывал хорошие слова, которые убаюкивали его и предлагали закрыть глаза и забыть обо всех горестях и несчастьях:
— Свернись ещё, и спи… Спи, спи, спи… — слышал он, и тепло разливалось по его окоченевшему тельцу.
— Ведь это так просто… Надо только сдаться, и всё пройдёт. И наступит покой и вечность. Уйдут обиды и огорчения…
Васька последний раз вздохнул и согласился. А зачем бороться? Ради чего? Ведь завтра его ждёт тот же самый холод и голод. И то же самое желание — закрыть глаза и никогда больше, никогда не открывать их!
Фонари на улице зажглись сперва там, вдалеке. И Васька последний раз взглянул на них. Он часто смотрел на их свет из своего окна. Тёплого окна…
Рыжий кот последний раз вобрал в себя этот свет, и глаза его вспыхнули в угасающей темноте…
*****
Этот последний огонёк и привлёк внимание маленькой рыжей девочки, шедшей домой с папой.
Она дёрнула его за рукав:
— Там! — сказала она. — Там, в листве, кто-то есть!
— Нет там никого, — зябко поёжился папа. — Идём скорее домой. Я замёрз.
И он попытался увести её от большой тёмной кучи прелых и обледеневших листьев. Но рыжая девочка дёрнула плечом:
— Я видела, — сказала она. — Я видела свет!
— Свет в куче старой листвы? — удивился папа. — Не может быть такого. Не может…
Но она уже была рядом с кучей и, разрыв верхний слой, наткнулась на него, рыжего кота.
— Папа! — закричала она. — Я же видела! Это он!
— Кто “он”? — удивился папа, подойдя.
— Вот он! — повторила девочка и попыталась поднять обледеневшее тельце.
— Оставь его, — сказал папа. — Он уже умер. Не понесем же мы домой мёртвого кота…
— Он не умер! — воскликнула рыжая девочка. — Я знаю, я знаю! Он жив. Я же видела свет в его глазах…
— Свет в кошачьих глазах? — пожал папа плечами.
Он подошёл ещё ближе и, подняв тельце, попытался услышать или нащупать биение сердца…
А Ваське так хотелось спать. Так хотелось! Сон смежил его веки и тепло наполнило его тело. И голос внутри шептал ему:
— Спи, спи, спи… Не открывай глаза…
Но это голосок, тоненький детский голосок всё повторял и повторял упрямо:
— Свет в его глазах! Я видела свет…
“Что они от меня хотят? Почему опять мучают? Почему не дают спокойно уснуть?…” — он с огромным трудом раскрыл глаза, чтобы увидеть тех, кто даже сейчас мешает ему.
— Вот! — закричал детский голосок. — Вот!!! Я же говорила! Ты видел? Опять. Свет!!!
— Да какой свет? — удивился папа, но снял с себя куртку и, завернув в неё рыжее тельце, пошел по направлению к дому.
Дочка побежала рядом. Она торопила его:
— Папа, папочка… Пожалуйста, быстрее! Ему же холодно…
Они исчезли в подъезде, а потом в окнах пятого этажа зажегся свет.
*****
Ваську купали тёплой водичкой и поили согретым молочком, а девочка уговаривала:
— Ты только не умирай… Не умирай, пожалуйста!
И лёд на его шерстке растаял. И в душе растаял. И большой рыжий кот с удивлением наблюдал, как папа с дочкой обхаживают его.
Он уже проснулся, и теперь тепло наполняло всю его сущность. Нет, не от батарей, а от маленького детского сердечка…
А снаружи стоял он, тот, кто иногда приходит на помощь. Он стоял, смотрел на светящиеся окна пятого этажа и говорил:
— Всё, что могу. Всё, что могу…
Он еще постоял и, немного подумав, добавил:
— Свет… Не каждый его видит. Не каждый… И не каждый, кто видит, может сохранить.
А Васька, смотря на девочку с рыжими волосами, не думал о величии человека. О таких вещах думают люди.
Он думал о своём. Он видел свет. Свет в её глазах…
Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
